Первая встреча миклухо маклая с папуасами. Маклай и папуасы

Вопреки распространённому заблуждению, Николай Миклухо-Маклай не имел иностранных корней. Легенда о шотландском наёмнике Микаэле Макалае , прижившемся в России и ставшем основателем рода, являлась семейным преданием.

На самом деле путешественник происходил из незнатного казачьего рода Миклух. Что касается второй части фамилии, то историки так и не смогли достоверно установить причину её появления. Известно лишь, что в 1868 году учёный так подписал свою первую научную публикацию на немецком языке.

Второгодник и смутьян

В школе будущий путешественник учился плохо — отчасти из-за слабого здоровья, отчасти просто из-за нежелания учиться. Николай Миклухо-Маклай дважды оставался на второй год и ещё гимназистом оказался заключён в Петропавловскую крепость за участие в студенческой манифестации.

В советское время биографы писали, что и из гимназии, и из университета Миклухо-Маклай был отчислен за участие в политической деятельности. На самом деле это не так — гимназию он покинул по собственному желанию, а из университета не мог быть отчислен, поскольку находился на правах вольнослушателя.

Эрнст Геккель (слева) и Миклухо-Маклай на Канарских островах. Декабрь 1866 года. Источник: Public Domain

В первой экспедиции Миклухо-Маклай изучал морских губок

В свою первую научную экспедицию Николай Миклухо-Маклай отправился в 1866 году, во время обучения за границей. Немецкий естествоиспытатель Эрнст Геккель пригласил русского студента на Канарские острова для изучения местной фауны. Миклухо-Маклай изучал морские губки и в результате обнаружил новый вид известковой губки, назвав её Guancha blanca в честь коренных обитателей островов.

Интересно, что местные жители, приняв учёных за колдунов, обращались к ним с просьбами об исцелении и предсказании будущего.

В Новой Гвинее русский учёный высадился вместе со шведским матросом

В 1869 году Николай Миклухо-Маклай представил в Русское географическое общество план экспедиции на острова Тихого океана, рассчитанной на несколько лет. 20 сентября 1871 года русский корабль «Витязь» высадил путешественника на северо-восточном побережье Новой Гвинеи. Впоследствии этот район получил название Берег Маклая.

Вопреки ошибочному представлению, высадку Миклухо-Маклай осуществлял не в одиночку, а в сопровождении двух слуг — шведского матроса Ольсена и юноши с острова Ниуэ по кличке Бой . При помощи моряков с «Витязя» была построена хижина, ставшая и жильём, и научной лабораторией Миклухо-Маклая.

Русский корабль «Витязь». Источник: Public Domain

Салют превратил Миклухо-Маклая в злого духа

Николай Миклухо-Маклай сначала считался среди папуасов не богом, как принято считать, а наоборот, злым духом. Причиной этого стал инцидент в первый день знакомства. Островитяне, увидев белых людей, посчитали, что вернулся Ротей — их великий предок. Многие мужчины направились в лодках к кораблю, чтобы поднести ему подарки. На корабле их хорошо приняли и тоже одарили. Но на обратном пути к берегу вдруг раздался пушечный выстрел — команда корабля отсалютовала в честь своего прибытия. Со страха люди выпрыгнули из лодок, бросили свои подарки и вплавь пустились к берегу. Поджидавшим их возвращения они заявили, что прибыл не Ротей, а злой дух Бука .

Изменить ситуацию помог папуас по имени Туй , который оказался смелее остальных и подружился с исследователем. Когда Миклухо-Маклаю удалось вылечить Туя от тяжёлого ранения, папуасы приняли его как равного, включив в местный социум. Туй же оставался посредником и переводчиком в отношениях путешественника с другими папуасами.

Миклухо-Маклай с папуасом Ахматом. Малакка, 1874 или 1875 год. Источник: Public Domain

Миклухо-Маклай готовил русский протекторат над папуасами

Николай Миклухо-Маклай трижды осуществлял экспедиции в Новую Гвинею и выдвинул «проект развития Берега Маклая», который предусматривал сохранение уклада жизни папуасов с достижением более высокой ступени самоуправления на основе уже существующих местных обычаев. При этом Берег Маклая должен был оказаться под российским протекторатом и стать одним из пунктов базирования ВМФ Российской империи.

Проект этот, однако, оказался неосуществимым — ко времени третьего путешествия Миклухо-Маклая большинство его друзей среди папуасов, включая Туя, уже умерли, а жители деревень погрязли в междоусобных конфликтах. Офицеры русского флота, изучив местные условия, пришли к выводу, что они не подходят для российских военных кораблей.

В 1885 году Новая Гвинея была разделена между Германией и Великобританией, что окончательно закрыло вопрос о возможности реализации проектов русского путешественника.

Карта Новой Гвинеи 1884 года с зонами аннексии. На германской территории обозначен и Берег Маклая.

Имя Миклухо-Маклая хорошо известно каждому: выдающийся этнограф сделал многое для исследования быта коренного населения Новой Гвинеи. Обывателям казалось, что его жизнь сродни захватывающему дух приключению, на самом же деле великий путешественник сталкивался с огромными трудностями в своей работе, его постоянно одолевали болезни. Как жилось Миклухо-Маклаю с папуасами, и за что они прозвали его «лунным человеком» - читайте далее.

Миклухо-Маклай прожил всего 41 год и с детства постоянно отвоевывал право на жизнь. Вначале он перенес воспаление легких, позже была малярия и лихорадка, эти болезни провоцировали постоянные обмороки, припадки бреда. Смерть Маклая вообще была вызвана заболеванием, которое врачи не сумели диагностировать: у ученого болела челюсть, у него не функционировала одна рука, и были сильнейшие отечности ног и живота. Много лет спустя во время перезахоронения останков Маклая были проведены исследования, в результате которых было установлено: у Маклая был рак челюсти, и метастазы распространились по всему телу.

Несмотря на такой букет заболеваний, Миклухо-Маклай постоянно путешествовал, он объездил самые удаленные уголки нашей планеты и не боялся бывать там, где не ступала нога цивилизованного человека. Ученый стал первооткрывателем Юго-Восточной Азии, Австралии и Океании, до него никто не интересовался бытом коренного населения этих территорий. В честь экспедиций этнографа местность названа «Берегом Маклая».

Первая экспедиция этнографа в Новую Гвинею датируется 1871 годом. Путешественник добрался к далекой земле на корабле «Витязь» и остался жить с аборигенами. Правда, первая встреча не обошлась без эксцессов: местные встретили корабль дружественно, согласились подняться на борт, но когда уходили, услышали залп и, конечно же, испугались. Как оказалось, залп был дан в качестве приветствия новых «друзей», но аборигены задумки капитана не оценили. В итоге Маклай уговорил единственного оставшегося на берегу смельчака стать его проводником.

Парня звали Туй, он помог Маклаю войти в контакт с жителями прибрежных деревень. Те, в свою очередь, построили исследователю хижину. Позже Туй получил серьезную травму - на него упало дерево, Маклай смог вылечить мужчину, за что получил славу целителя, прибывшего… с Луны. Гвинейцы всерьез считали, что в обличии Маклая к ним пришел прародитель рода Ротей.

Маклай прожил год с папуасами, за это время в России уже успели опубликовать официальный некролог, поскольку никто не верил, что в тех условиях было возможно выжить. Правда, экспедиция на корабле «Изумруд» все же прибыла его забирать в установленный срок. Этнограф направил предложение в Россию организовать на Берегу Маклая российский протекторат, но инициатива была отклонена. А вот в Германии идея получила одобрение, и вскоре Гвинея стала немецкой колонией. Правда, на местных жителях это отразилось негативно: среди племен начались войны, многие папуасы погибли, деревни опустели. Организовать независимое государство под предводительством Миклухо-Маклая оказалось нереальной задачей.

Интересной была и личная жизнь путешественника: несмотря на постоянные болезни и разъезды, он успевал завязывать отношения с девушками. Пожалуй, самой экстравагантной оказалась история с пациенткой, которую Маклай лечил, когда проходил медицинскую практику. Девушка умерла, завещав ему череп в знак вечной любви. Из него этнограф сделал настольную лампу, которую потом всегда брал с собой в путешествия. Сохранились сведения и о романах Маклая с девушками из папуасских племен.

Была у Миклухо-Маклая и официальная жена, автралийка. У пары родилось два сына, семью Маклай перевез в Петербург, где они прожили 6 лет. После смерти Миклухо-Маклая жена с детьми вернулась в Австралию.

В представлении современников Николай Николаевич Миклухо-Маклай остался взбалмошным бунтарем и мечтателем, который, по сути, не оставил после себя никаких фундаментальных трудов. Ученые признали его доказательство видового единства человечества - и только. Однако всю свою недолгую жизнь Николай Николаевич посвятил науке и достижению главной мечты: создать на островах в Тихом океане свободное государство папуасов. Причем ради превращения задумки в жизнь, он постарался столкнуть лбами три могущественные державы – Британию, Германию и Россию.

Противоречивая личность

Николай Николаевич остался в фигурой противоречивой. Он родился в селе Языково-Рождественское Боровичского уезда Новгородской губернии, образование получил в Германии, а значительную часть его жизни прошла в экспедициях. Николай Николаевич написал более полутораста научных трудов. Отрицал, что представители черной расы являются переходным биологическим видом от обезьяны к homo sapiens. При этом северо-восточное побережье Новой Гвинеи в его представлении являлось идеальным «этнографическим заповедником», во главе которого он и мечтал встать.

Что касается национальности, вопрос до сих пор остается открытым. Шотландские корни ученого не подтверждены. А брат Михаил говорил: «в нашей семье не было квасного патриотизма, мы были воспитаны в уважении всех национальностей». Сам Николай Николаевич в автобиографии написал о себе в третьем лице: «Ник. Ник. представляет собой смесь элементов: русского, германского и польского».

Николай Николаевич вызывал у своих современников весьма неоднозначные чувства. Адмирал Иван Алексеевич Шестаков, управляющий Морским министерством, пренебрежительно называл его «прожектером» и писал: «Хочет стать на Новой Гвинее «царьком»».
Вот слова Ивана Сергеевича Тургенева: «Черт знает, почему мне кажется, что весь этот господин - пуф и никакой такой работы после себя не оставит».

А это - признание Льва Толстого: «Вы первый несомненно опытом доказали, что человек везде человек, то есть доброе общительное существо, в общение с которым можно и должно входить только добром и истиной, а не пушками и водкой».

Исследователь страдал приступами малярии, недолеченной лихорадкой денге, мышечным ревматизмом, болями в челюсти. Из-за постоянной борьбы с хроническими заболеваниями и осознания неизбежной скорой смерти, циничный и хладнокровный Николай в некоторых моментах был весьма сентиментален. Причем эта сентиментальность, как и сам ученый, отличалась, мягко говоря, своеобразностью. Яркий пример - лампа, которую Николай всегда брал с собой в путешествия. Он изготовил ее из черепа и локтевых костей своей возлюбленной, которая перед смертью завещала ему часть себя. Николай поставил череп на кости, на своде поместил фитиль, а над ним соорудил абажур зеленого цвета. Таким образом, он чтил память о ней и не забывал о скоротечности человеческой жизни.

То ли Ротей, то ли Бука

В середине октября 1870 года на собрании Российского географического общества Николай Николаевич представил проект экспедиции на острова Тихого океана. Замысел отличался амбициозностью и размахом, но был весьма туманен. У многих ученых возник вполне логичный вопрос: зачем России удаленные тропические клочки суши? Но Миклухо-Маклаю одобрение ученых не требовалось.

Вскоре он получил заграничный паспорт «дворянина Миклухо-Маклая, командированного с ученой целью». С этого момента двойная фамилия исследователя стала официальной. До этого она не являлась закрепленной в документах. Ученый называл себя Миклухо-Маклаем, чтобы добавить весомости. Ведь в те времена происхождение человека играло очень большую роль и матери Николая (она была наполовину полькой с примесью голубых кровей) с большим трудом удалось добиться того, чтобы его все-таки причислили к потомственному дворянству.

Совет Общества назначил Николаю Николаевичу 1200 рублей в качестве пособия. А вскоре морской министр адмирал Николай Карлович Краббе сообщил ученому, что его возьмет на борт корвет «Витязь», правда «без производства довольствия от морского ведомства».

И 8 ноября 1870 года «Витязь» из Кронштадта отправился в плавание. Путешествие до заветной цели – Новой Гвинеи – продлилось почти год. 19 сентября 1871 года корвет вошел в Залив Астролябия, что в северо-восточной части острова.

Папуасы подплыли к кораблю, предварительно взяв с собой дары. Команда приняла их хорошо, но потом произошло недоразумение. Когда островитяне направились обратно, команда решила отсалютовать в честь своего прибытия и бахнула из пушки. Перепуганные аборигены поспешили скрыться в джунглях. Миклухо-Маклай вместе со шведским матросом Ульсоном и чернокожим подростком-слугой, которого звали просто Бой, сошли на берег. Капитан «Витязя» предлагал ученому взять с собой матросов в качестве охранников, но тот отказался. Он решил собственными силами, демонстрируя доброту, наладить контакт с жителями островов.

Исследователю и его спутникам повезло. Среди папуасов оказался один смельчак – Туй. Он справился со страхом, подошел к Николаю Николаевичу. Поскольку ученый немного владел местным языком, ему удалось узнать любопытную вещь. Оказывается, местные восприняли появление белого человека как приближающийся апокалипсис. Но ничего страшного не произошло. Поэтому они решили, что Николай – их великий предок Ротей, который «ушел, но обещал вернуться». Но после грохота пушек мнение папуасов, конечно, изменилось: Николай Николаевич из ожившего предка Ротея превратился в злого духа по имени Бука.

«Витязь» покинул залив Астролябия через неделю. За это время на мысе Гарагаси Миклухо-Маклай с помощниками построил хижину. И по наставлению капитана корабля небольшая площадка возле жилища была заминирована на случай нападения аборигенов. Точно неизвестно пригодился ли исследователю этот «щит» или нет.

Первое время отношения с местными жителями не складывались. При любых его попытках пойти на контакт, папуасы просто убегали из своей деревни под названием Бонгу и прятались в джунглях. Один только Туй иногда заходил в гости к ученому. Он помогал Миклухо-Маклая практиковать язык, а также рассказывал о жизни на островах.

Сдвинуть дело с мертвой точки помог случай. Однажды на Туя упало дерево, повредив голову. И лечение не помогало – рана начала гноиться. Тогда за дело взялся Николай Николаевич. Он сумел помочь несчастному аборигену, после чего местные перестали воспринимать как злого Буку. Более того, они пригласили его к себе в деревню. Вот только женщин и детей на всякий случай все равно спрятали. Воспоминание о пушечных выстрелах глубоко засели в их головах.

В хижине на мысе Гарагаси Миклухо-Маклай провел целый год. За это время он исследовал огромную территорию острова, составил подробное описание флоры и фауны, переименовал залив Астролябия в Берег Маклая, сумел стать для аборигенов не просто другом, а белокожим богом. Они звали его «каарам тамо», что можно перевести, как «лунный человек».

В середине декабря 1872 года к острову подошел клипер «Изумруд». Любопытно: в России и Европе были уверены, что исследователь давно погиб. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» даже опубликовала об этом некролог. Поэтому максимум, на что надеялась команда «Изумруда» - найти могилу Миклухо-Маклая. К их удивлению, он был жив, хоть и сильно болен. В таком же состоянии находился швед. А вот Бой дожить до прихода судна не сумел, его скосила «опухоль лимфатических желёз в паху».
В течение двух дней островитяне провожали ученого, которого они к тому моменту называли не только «каарам тамо», но и «Тамо-боро-боро». На языке аборигенов это означало наивысший начальник.

Папуасы тоже люди

В мае 1875 года до Николая Николаевича дошли слухи о том, что Англия готовит аннексию восточной части Новой Гвинеи. В том числе и залива Астролябия. Эта ошарашила ученого. Поэтому он отправил письмо Семенову-Тян-Шанскому, руководителю РГО, в котором говорил, что папуасы нуждаются в защите. Были там такие строки: «Не как русский, а как Тамо-боро-боро папуасов Берега Маклая я хочу обратиться к Его Императорскому Величеству с просьбой о покровительстве моей страны и моих людей и поддержать мой протест против Англии…». Проще говоря, Николай Николаевич предлагал России протекторат над Новой Гвинеей, но с сохранением ее суверенитета. Петр Петрович переслал письмо в Министерство иностранных дел и департамент внутренних отношений, который возглавлял барон Федор Романович Остен-Сакен. Он-то и рассказал императору Александру II о замысле Миклухо-Маклая, а заодно порекомендовал государю завернуть проект. Александр так и поступил.

Осознав, что надеяться больше не на кого, Николай стал готовиться ко второй экспедиции самостоятельно. Ему удалось договориться с голландским бизнесменом по фамилии Шомбургк на счет того, чтобы торговая шхуна «Си Бёрд» доставит исследователя к берегам Новой Гвинеи. Кроме этого, Шомбургк обязался прислать за ученым корабль спустя полгода.

27 июня 1876 года шхуна «Си Бёрд» вошла в залив Астролябия. Миклухо-Маклай провел среди папуасов почти полтора года, поскольку голландец своего слова не сдержал. К сожалению, известно об экспедиции немного, поскольку многие записи из полевых дневников Николая Николаевича были утеряны.

Ученый, как и в первый раз, поселился недалеко от деревни Бонгу. Только теперь он построил хижину на мысе Бугарлом, поскольку его старое жилище было уничтожено термитами. Николай Николаевич разбил огород, стал выращивать незнакомые аборигенам культуры – тыкву, кукурузу, огурцы и арбузы. Вскоре овощи «прописались» и у местных жителей.

Папуасы, конечно, вспомнили ученого и встретили его очень тепло. Более того, они пригласили его на свадьбу, где позволили увидеть главное таинство – похищение невесты. Побывал он и на похоронах, что отражено в воспоминаниях.

Во время пребывания среди островитян Николай Николаевич сделал упор на антропологические исследования. В дневнике он оставил запись: «В будущем те же райские птицы и бабочки будут восхищать зоолога, те же насекомые насчитываться тысячами в его коллекциях, между тем как почти наверное может случиться, что будущему антропологу придётся разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, как я искал сакай и семанг в лесах Малайского полуострова».

Примерно в это время у исследователя появилась мысль о создании Папуасского Союза, объединяющего разрозненные деревни Новой Гвинеи. И уже этот Союз он задумывал пристроить под защиту какого-либо мощного европейского государства. В качестве «охранника» Миклухо-Маклай рассматривал не только Россию, но еще Британию и Германию. Ученый побывал в нескольких десятках деревень, общался с местными и думал, как их объединить? Ситуацию осложняла не только удаленность поселений друг от друга, но и языковой барьер. Ведь местные жители говорили на разных диалектах. Он выяснил, что в 27 деревнях люди говорят на 14 языках.
Во время второй экспедиции Миклухо-Маклай окончательно убедился в том, что папуасы – вовсе не «соединяющее звено» между обезьяной и белым человекам. Об это он писал так: «Части света с их различными условиями жизни не могут быть заселены одною разновидностью Species Homo. Поэтому существование многих рас совершенно согласно с законами природы…».

Через 6 месяцев судно не появилось. Его съестные припасы заканчивались. От огорода толку было немного. К тому же не на чем было делать записи. Поэтому исследователю пришлось задействовать книжные листы и писать между строк. Но главное – таяло драгоценное время. Ведь Миклухо-Маклай думал, что аннексия Новой Гвинеи начнется буквально со дня на день. Сложившаяся ситуация сильно ударила по ученому, его здоровье резко ухудшилось, но ученую деятельность он не прекращал.

В такой нервной обстановке прошел еще год. И вдруг в заливе показалась шхуна «Флауэр оф Ярроу». Голландский бизнесмен все-таки вспомнил о своем обещании. Перед тем как подняться на борт, Миклухо-Маклай долго разговаривал с вождями деревень. Эта беседа сводилась к одному – если на острове появятся белые, местные должны прятаться от них. Также он показал папуасам тайные знаки, по которым они смогут узнать человека от Тамо-боро-боро.

В ноябре 1877 года шхуна покинула залив.

Попытка реализовать мечту

Спустя 4 года Миклухо-Маклай представил британцам «Проект развития Берега Маклая». Так командующий военно-морским флотом в юго-западной части Тихого океана Уилсон узнал, что ученый хочет вновь вернуться к папуасам, чтобы защитить их от европейцев. Ведь Миклухо-Маклай все еще ждал кровавой аннексии Новой Гвинеи со стороны какого-либо государства. Как ученый и исследователь, Николай прекрасно знал о жестокости колонизаторов и надеялся, что его папуасы не повторят печальной участи многочисленных туземных племен, населявших острова Атлантического и Тихого океанов.

Главная цель «Проекта» заключалась в создании Большого Совета из деревенских старейшин. В объединенных деревнях должны были появиться школы, дороги, мосты. Предполагалось постепенное развитие местной экономики. Сам ученый определил себе должность консультанта и министра иностранных дел. И если все бы пошло, как задумывалось, со временем Папуасский Союз признал бы протекторат Великобритании. Но заинтересовать англичанина Николай Николаевич не смог.

С тем же самым «Проектом развития Берега Маклая» Николай Николаевич обратился к управляющему российским Морским министерством Шестакову. Тот тоже идею отверг, заявив, что Николай «хочет стать на Новой Гвинее «царьком»». Зато другая инициатива Миклухо-Маклая – создание заправочной базы в Новой Гвинее для русского флота – заинтересовала самого императора. И Шестакову поручили заняться проработкой инициативы.

Но идея «Проекта» не оставляла ученого. В 1883 году он вновь попробовал «пристроить» его в Британии, и вновь неудачно. Зато сдвинулась с мертвой точки идея создания базы русского флота. Шестаков поставил перед командующим отрядом судов Российской империи на Тихом океане контр-адмиралом Николаем Васильевичем Копытовым задачу: исследовать береговую линию Нивой Гвинеи и решить, подойдут ли гавани, предложенные Миклухо-Маклаем, в качестве угольных складов для кораблей.

Поэтому была запланирована разведывательная экспедиция к берегам Новой Гвинеи. И в середине марта 1883 года корвет «Скобелев» (переименованный «Витязь») с Миклухо-Маклаем на борту достиг залива Астролябия.

Третье пребывание Николая Николаевича среди аборигенов оказалось самым коротким - всего 8 дней. Выяснилось, что почти все местные, которых он знал, уже умерли, в том числе и Туй. А деревня Бонгу сильно обезлюдела. Папуасы объяснили это болезнями, войнами и «колдунами из гор».

Миклухо-Маклай был подавлен и разбит. Он понял, что мечту о Союзе в задуманном варианте воплотить в жизнь не удастся. И решил, что «Проект» нужно видоизменить. А именно: во главе Союза должен встать именно он. При этом под чьим протекторатом будет государство, неважно. Пообещав папуасам, что скоро вернется, Николай Николаевич покинул остров.

Параллельно с этим Копытов исследовал гавани, но ни одна из них не подошла. Главная проблема заключалась в их удаленности от океанских коммуникаций. Для того чтобы добраться до путей, крейсерам пришлось бы тратить слишком много угля. Тем не менее, Копытов высоко оценил заслуги ученого и даже выплатил ему несколько сотен долларов за оказанные услуги проводника и переводчика.

Амбициозный план

Сложная обстановка вокруг Новой Гвинеи подтолкнула Николая Николаевича написать великому князю Алексею Александровичу письмо, в котором он вновь возвращался к Папуасскому Союзу и российском протекторате над ним. А заодно отправил послание Александру III.
И вновь Шестакову пришлось разбираться с «Проектом» Миклухо-Маклая и отчетом Копытова. После очередного тщательного изучения материалов управляющий Морским министерством вынес вердикт: «прожектер». А императора неприятно удивил промах ученого с расположением базы для флота. В общем, со стороны России Миклухо-Маклай не мог рассчитывать на поддержку.

Тем временем юго-восточная часть Новой Гвинеи стала британской – это постаралось правительство австралийского штата Квинсленд. Оно, не спрашивая разрешения у других государств, просто объявило остров своей собственностью и направило необходимые документы в Лондон. Сделано это по одной причине – австралийцы боялись, что их может опередить Германия. И, таким образом, появится серьезная угроза британским колониям в том регионе.

Николай Николаевич попытался повлиять на судьбу, как он считал, своего Берега Маклая. Ученый посчитал, что именно русский «Скобелев» подтолкнул правительство Квинсленда к аннексии. О страхе перед Германией он не догадался. Поспешив с выводами и не разобравшись в проблеме, Миклуха отправил очередные письма в Россию, Англию и Германию. Только на сей раз особую надежду Николай Николаевич возлагал как раз на Германию и Бисмарка: «...предохранить от захвата англичанами саму землю, но и взять под защиту права темнокожих туземцев островов Тихого океана как людей, от бессовестной несправедливой и жестокой эксплуатации не только англичанами, но и всеми белыми вообще».

Ожидая вердикта сильных мира сего, летом 1883 года Николай Николаевич перебрался в Сидней. Здесь обосновался в биологической станции, продолжая исследовательскую работу. Тогда же он принял решение жениться на своей старой знакомой – Маргарет Робертсон, несмотря на враждебное к нему отношение родственников невесты. Их в женихе не устраивало буквально все: его бедственное финансовое положение, слабое здоровье, национальность… А главное, по завещанию первого мужа Маргарет (он умер за несколько лет до знакомства женщины с Николаем) она получала 2 тысячи фунтов годовой ренты. И семейство Робертсонов не хотело из-за русского ученого терять эти деньги, ведь в случае ее повторного брака, выплаты прекращались.

Но все же родня Маргарет уступила. Пара повенчалась 27 февраля 1884 года и поселилась в доме возле биологической станции. У Миклухо-Маклая родилось два сына – Александр и Владимир, правда, в Австралии их называли Нильсом и Алленом. Любопытно: в России они никогда не бывали.

Британо-Германский «междусобойчик»

Немцы тоже не стали отвечать на письмо Миклухо-Маклая. Вместо этого они решили действовать быстро и жестко. Осенью 1884 года доверенное лицо германской Новогвинейской компании Отто Фиш, с которым Миклухо-Маклай познакомился в Сиднее, прибыл на Берег Маклая. Выдав себя за родственника тамо боро-боро, он купил землю под угольную базу и плантации. Затем в залив Астролябия вошел немецкий крейсер и… Северо-Восточная часть Новой Гвинеи оказалась под протекторатом Германии. О предательстве Отто (ученый считал именно так) Николай узнал в декабре того же года. В панике он послал очередную телеграмму Бисмарку: «Туземцы Берега Маклая отвергают германскую аннексию». В ответ – снова привычная тишина. А немцы и англичане полюбовно договорились о разделе Новой Гвинеи в начале 1885 года без участия Миклухо-Маклая и России. Для Николая это означало одно – берег Маклая был потерян.

Как известно, беда не приходит одна. Правительство Нового Южного Уэльса (штат на юго-востоке, куда входит Сидней) объявило Миклухо-Маклаю о том, что земля, на которой находится биологическая станция и его дом, передается военным. Соответственно, ему нужно было освободить свою «обитель». Находясь в разбитом и подавленном состоянии (плюс добавились старые проблемы со здоровьем) Николай Николаевич решил вернуться в Россию. И в конце июня 1886 года оказался в Санкт-Петербурге.

Мысль о том, что папуасам помогут русские колонизаторы, не оставляла ученого. И вскоре «Новости и Биржевая газета» опубликовала заметку. В ней было приглашение всем желающим отправиться на Берег Маклая, чтобы строить там свободное государство. О том, как на это отреагируют немцы Миклуха и думать не хотел. К его удивлению, желающих оказалось очень много. План переселения соотечественников был в шаге от реализации. Николай Николаевич даже написал письмо Александру III, в котором просил разрешения создать на Берегу Маклая русскую колонию. Император затею, конечно же, не поддержал.

Это окончательно сломало ученого. Все его многочисленные заболевания обострились и 2 апреля 1888 года ученого не стало. Его жена распорядилась выбить на могильной плите заглавные буквы фразы Nothing But Death Can Separate Us («Только смерть может разлучить нас»). И после похорон вернулась в Сидней.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter

В конце XIX века ученые не имели точного представления, откуда на планете Земля появился человек. Впрочем, не имеют они его и сегодня. Но только тогда с опубликованием в 1859 г. книги "Происхождение видов" Чарльза Дарвина казалось, что долгожданный ответ вот-вот будет найден. Хотя эта теория и расколола общество. Очень многие не соглашались с тем, что человек не является творением Божьим, а произошел от обезьяны.

Именно в это время исключенный за приверженность идеям Чернышевского из петербургского университета молодой русский студент Николай Миклухо-Маклай оказывается в Европе. В Германии его учителем становится ярый дарвинист Эрнст Геккель. Тогда же йенский профессор выдвинул теорию, согласно которой в историческом прошлом между обезьяной и человеком существовало промежуточное звено, исходный материал, от которого в дальнейшем и произошли все расы. Молодой ученый становится ярым сторонником этой идеи и решает найти эту исходную форму, которая, по его мнению, еще сохранилась на Земле: на Филиппинах, островах Меланезии и Малакке. Двадцатитрехлетний исследователь решает отправиться туда, где до него еще не побывали этнографы. Он считает, что на Новой Гвинее ему уж точно удастся обнаружить искомое и обогатить человечество невиданным научным открытием.

Вся эта затея вряд ли бы смогла осуществиться, если бы председатель Российского Географического общества Великий князь Константин Николаевич не решил использовать молодого ученого в своих целях. Он надеялся, что Миклухо-Маклай сможет наладить добрые отношения с папуасами и найдет подходящие бухты для стоянок русских кораблей. К длительному плаванию по Тихому океану как раз готовился корвет "Витязь". Его капитан получил приказ взять на борт ученого, который будет заниматься изучением губок или чего-то в этом роде. Этнограф получает отдельную каюту и все необходимое для длительной жизни среди дикарей. После утомительного многодневного плавания корабль наконец бросил якорь у берегов Новой Гвинеи в заливе Астролябии. Место было выбрано самим Миклухо-Маклаем.

Много лет спустя на месте хижины Маклая учеными из Советского Союза был поставлен скромный памятник. Или, вернее, мемориальный камень, который напоминает нам о первом настоящем ученом, посетившем эти гиблые места. Можно сказать, что это один из самых забытых и малопосещаемых памятников на земле.

Сейчас местные жители могут вам показать, где здесь находится камень, поставленный в честь "Тамо русс". Такое вот почетное прозвище 130 лет назад получил наш авантюрный соотечественник. Местные жители, как известно, не только не убили Миклухо-Маклая, но даже признали его чем-то вроде вождя — "тамо боро боро". И когда через год он собрался уезжать, дикари слезно просили его остаться, обещая ему жен, еду и множество других незатейливых туземных радостей. Когда же дело дошло до колонизации этих мест Германией и представители немецкой администрации попытались зайти в запертый заброшенный домик ученого, то папуасы решительно воспротивились этому. Они все еще верили, что Миклухо-Маклай обязательно вернется.

Чем же заслужил русский ученый такую любовь дикарей? Он был одним из немногих, кто отнесся к ним просто по-человечески, то есть как к равным, хотя и называл их несколько снисходительно "своими папуасами". Наверное, так оно на самом деле и было, поскольку еще долгое время стоило путешествующему по этим местам произнести имя Маклая, как перед ним открывались все двери, а самые свирепые туземцы становились безопаснее ягнят.

Впрочем, это сослужило им в конечном итоге недобрую службу. В октябре 1884 г. в этих местах появился немецкий этнограф Финш. Он выдал себя за брата Маклая и добился тем самым расположения папуасов. А дальше произошло то, чего больше всего опасался Миклухо-Маклай. Северо-восточная часть Новой Гвинеи стала немецкой колонией. Ни о каком независимом папуасском союзе, о котором так мечтал русский ученый, речи идти уже не могло. Попытки основания на этих берегах русской колонии также провалились. У русского правительства в ту пору были совсем другие заботы, нежели организация поселения на забытом Богом клочке суши неизвестно где.

Естественно, что исходный материал, подтверждавший бы теорию Геккеля, ученым также не был найден. Причем ни на Новой Гвинее, куда Миклухо-Маклай возвращался еще дважды, в 1876 и 1883 гг., ни на Малакке, ни в Индонезии. Не было найдено даже следов той эмбриональной формы, от которой должен был пойти процесс раздвоения человечества на черных и белых. Тем не менее ученым был собран богатейший научный материал. Он лег в основу дневника, который, к сожалению, был полностью опубликован лишь в 1923 г., через 35 лет после смерти великого исследователя. Эта книга, которую он дописывал уже в бреду, стала делом всей его жизни, поскольку больше у него не осталось ничего.

Были двое сыновей и жена - Маргарет Робертсон, дочь бывшего премьер-министра Нового Южного Уэльса, дома в Сиднее и Петербурге, но в письме к брату незадолго до смерти он признается: "В деле относительно берега Маклая я потерпел почти что полное фиаско". Если же добавить к этому смерть в 42 года от многочисленных болезней, перенесенных во время своих путешествий, то получится, что жил он и умер только ради папуасов. Что же сегодня его мечта исполнилась - Папуа - Новая Гвинея независимое государство, а на берегу Маклая, где с тех пор практически ничего не изменилось, еще помнят русские слова.

Бедный Бой, он умер... - наконец сказал Миклухо-Маклай. Ульсон [помощник Маклая – шведский моряк – прим. Ред. ] стоял совершенно растерянный и спрашивал, что теперь делать.

Тело мы бросим сегодня ночью в море. Так, чтобы они [папуасы] ничего не видели. А сейчас потрудитесь набрать побольше камней и положить их в шлюпку. Тело должно сразу же пойти ко дну...

Миклухо-Маклай любил Боя и остро переживал первую утрату. Никогда больше этот мальчик не увидит родного острова, не услышит шума прибоя и шелеста листьев кокосовых пальм у хижины, где ждет его одинокая мать...

Но Маклай был прежде всего человеком научного долга, лишенным предрассудков и ложной сентиментальности. Ради истины он не щадил себя, и другие, окружавшие его, должны были служить целям науки. Ульсон, которой при жизни Боя всегда дурно отзывался о нем, бранил юношу, теперь заговорил о боге и об исполнении воли его. На глазах шведа стояли слезы.

Бросьте хныкать, Ульсон, - резко оборвал его Маклай. - Бой умер потому, что отказывался от пищи. Туземное поверье. Они считают, что больной не должен есть совсем или есть очень мало. И вот результат.

Глаза шведа округлились от ужаса.

Это кощунство! - закричал он. - Бог накажет вас...

Затем перешел на умильно-просительный тон:

Очень прошу, не делайте этого. Я запрещаю распиливать мой череп! Запрещаю. И не смейте выбрасывать меня на съедение акулам...

Маклай криво улыбнулся:

Не вопите! Мозг такого осла, как вы, - небольшая находка для науки. Кроме того, вы еще не умерли, черт бы вас побрал с вашей трусостью и нытьем! Пусть будет по-вашему...

Одержав победу, Ульсон успокоился. Но он плохо знал Маклая: не уговоры шведа повлияли на решение ученого, а тот факт, что у последнего просто не оказалось достаточно большой склянки для помещения мозга полинезийца. Однако он вспомнил, что обещал профессору Гегенбауру при случае добыть и прислать в Страсбург гортань темнокожего человека со всею мускулатурой ее. Опасаясь, что вот-вот могут явиться папуасы, и не обращая внимания на вопли дрожащего от суеверного страха Ульсона, ученый быстро достал анатомические инструменты, склянку со спиртом и принялся за дело...

Боя похоронили этой же ночью. Наутро явились туземцы и стали уговаривать Миклухо-Маклая отпустить Боя в Гумбу, где его обязательно вылечат. Чтобы отвлечь их от этих неприятных разговоров, ученый решил совершить «чудо». Он взял блюдечко, налил немного спирта, поставил блюдечко на веранду и позвал гостей. Взяв затем стакан с водой, он отпил немного из него, и дал попробовать одному из туземцев, который убедился, что в стакане вода. Прибавив к спирту на блюдечке несколько капель воды, Маклай поднес зажженную спичку. Спирт вспыхнул. Туземцы отпрянули. Ученый стал разбрызгивать горящий спирт на лестницу, на землю. Папуасы с криками бросились вон из Гарагаси. Вскоре, однако, возле хижины собралась огромная толпа. То были жители Бонгу, Били-Били и острова Кар-Кар.

«Маклай, не зажигай моря!» - кричали они.

Если до этого случая папуасы называли русского ученого «гаре тамо», что значит «человек в футляре», то есть «человек в одежде», то теперь его стали именовать «каарам тамо» - «человек с Луны». Убеждению в том, что «тамо-русс» - «русский человек» явился с Луны, послужил еще один случай: как-то ночью мимо Гарагаси проходили две ярко освещенные пироги. Ученому пришла фантазия отсалютовать им фейерверком, и он зажег фальшфейер. Эффект получился потрясающий: папуасы побросали факелы в воду и удрали.

«Тамо-русс выпустил в небо Луну», - рассказывали они в селениях. Так за Маклаем закрепилась кличка «человек с Луны». Напрасно Маклай раскладывал перед Туем географическую карту и старался объяснить, где находится Россия. «Бой улетел в Россию?» - спрашивал Туй и указывал на Луну. Другие интересовались, есть ли на Луне дома, деревья, женщины и сколько там у Маклая жен, на каких звездах ему удалось побывать. Ученого поразило, что папуасы считают солнце большой звездой.

Только пожилой папуас Каин с острова Били-Били был задумчив. Он побывал на острове Сегу, где ему показали «телум-Анут» - фигуру женщины с бака европейского судна. Там же он впервые услыхал о далекой стране, где у людей есть железные топоры и ножи, большие дома и где все одеваются в платья и носят башмаки, как Маклай. Остальные считали свой берег единственным местом на земле, где обитает человек.

Колесников М.С. Миклухо-Маклай. М., «Молодая гвардия», 1961 г., с. 124-127.